Антоний (Антон) Червинский родился 8 (20) октября 1881 г. в польском г. Билгорай, в то время в составе Российской Империи (Царство Польское, Люблинская губерния). Его родители были поляками. Отец — рожденный в г. Любар (ныне Украина) Кароль Червинский, мещанин, ситник (ремесленник, занимавшийся изготовлением волосяных сит и решет), матерью — Марианна, урожденная Зеневич (в первом браке Кжос). Антоний был крещен на следующий день после рождения в приходе Успения Пресвятой Девы Марии г. Билгорая священником по фамилии Мех (Miech), восприемниками были органист Антоний Пахуцинский и Саломея Скочинская.

Свидетельств о жизни семьи Червинских в Билгорае не сохранилось.

Известно, что у Антония были брат Иосиф и сестра Эмилия, причем сестра родилась в 1892 г. в г. Ялте, в Крыму, куда, вероятно, переехала семья.

Семья Червинских стала одной из многочисленных польских семей, переезжавших в Крым в поисках лучшей доли. На рубеже 1880-1890-х гг. в Ялте насчитывалось около 500 католиков, но храма не было, службы совершались в маленьком молитвенном доме.

В это время в Ялте действовало католическое благотворительное общество, в круг деятельности которого входило начальное обучение детей Закону Божьему и грамоте. Кроме того, тайная монашеская конгрегация сестер францисканок Семьи Марии организовала на вилле, подаренной кн. И. Гагариной, детский санаторий, в котором была часовня, куда могли приходить католики из Ялты и других мест Крыма. В часовне служил о. Дзевульский, который ранее отбыл 25-летнюю ссылку в Сибири. Таким образом, там, где поселилась семья Червинских, у Антония была возможность укрепиться в вере.

Антоний принял решение стать священником, судя по всему, довольно рано. В 1894 г., т. е. в 13 лет, он поступил в приготовительное 4-классное училище (Малую семинарию) при Тираспольской римско-католической семинарии в г. Саратове, окончил его в 1898 г. и там же поступил в духовную семинарию, где обучался с 1898 по 1902 г. Большинство католиков в этой епархии составляли немцы, и обучение в семинарии проводилось на немецком языке, поэтому все кандидаты должны были знать немецкий язык.

Каждая католическая епархия России могла посылать в год одного (иногда двоих) своих лучших выпускников, даже до рукоположения во священники, в Императорскую Духовную Академию в Санкт-Петербурге. В 1902 г. был послан туда и семинарист Антоний Червинский. Академию он окончил со степенью магистра богословия в 1906 г. Из этого можно сделать вывод, что Антоний был способным студентом и образцовым клириком. В 1904 г. в С.-Петербурге он был рукоположен в диаконы. Рукоположение во священника он получил, учась в Академии, 2 апреля 1905 г., от митрополита Могилевского, архиепископа Георгия Шембека, в Санкт-Петербурге. Стоит отметить, что митрополит Шембек был бывшим выпускником саратовской семинарии, а в Академию о. Червинского послал тогдашний епископ тираспольский Э. Ропп.

Сразу по окончании Академии, с 1 августа 1906 г. о. Червинский был назначен викарным священником Саратовского кафедрального храма и одновременно духовным секретарем и капелланом Тираспольского епископа Йозефа Алоизия Кесслера. Возможной причиной такой  быстрой карьеры о. Антония могло быть то, что молодого, образованного и, видимо, старательного священника также молодой (44 года, род. в 1862 г., рукоположен во епископы 28 октября 1904 г.) еп. Кесслер мог знать раньше, в бытность свою администратором прихода в г. Симферополе, недалеко от Ялты, в 1891-1895 гг., когда Антоний был подростком.

Правление еп. Кесслера было отмечено значительным развитием Тираспольской епархии. Он посещал все приходы епархии, совершал миропомазания, освящал новые храмы. Он расширил малую семинарию и духовную семинарию, основал издательство и типографию, способствовал работе мужских и женских орденов. Очевидно, работа его секретаря также была достаточно напряженной. С 1 августа 1907 г. о. Червинский также был назначен законоучителем для детей-католиков, обучавшихся в средних учебных заведениях Саратова. Кроме этого, некоторое время он был законоучителем в находящемся вблизи Саратова селе Николаевске.

28 сентября 1908 г. о. Антоний был избран председателем Правления Саратовского римско-католического церковного благотворительного общества, которое содержало богадельню, где проживали старики (5 мужчин и 9 женщин), детский приют (в 1908 г. — 5 детей, в 1909 и 1910 — по 10) и приходскую школу. На посту председателя Правления Общества о. Антоний пробыл до 19 сентября 1910 г.

Из вышеперечисленных назначений видно, что о. Антоний делил свое время между службой в канцелярии епископа, службой приходского священника (викария), законоучителя в нескольких школах и деятеля благотворительности, что несомненно сильно утомляло его.

Епископ Кесслер 23 августа 1911 г. освободил своего бывшего секретаря от всех занимаемых им до тех пор должностей и с 1 сентября 1911 г. назначил его администратором прихода и законоучителем средних учебных заведений (мужской и женской гимназий) г. Владикавказа на Северном Кавказе.

В то время во Владикавказе разгорелся скандал по причине того, что предшественник о. Антония женился. Чтобы спасать прихожан от возможной потери веры, нужен был священник во всех отношениях безупречный, и таким оказался о. Червинский, который был человеком скромным, добросовестным пастырем и ценил пастырскую работу на приходе.

Владикавказские католики принадлежали к разным национальностям: поляки, литовцы, итальянцы, немцы, армяне, потомки ссыльных и переселенцы. В 1913 г. количество католиков во Владикавказе и окрестностях составляло 2100 человек. Во Владикавказе при храме действовало приходское училище. О. Червинский преподавал в нем закон Божий.

О. Антоний взял в качестве экономки свою сестру Эмилию. О. Антоний заботился о храме, о приходе, об обучении детей прихожан. Он был человеком добрым, честным, великодушным, милосердным, умным, образованным, обходительным в обращении, справедливым. Когда он делал прихожанам замечания, то объяснял их ошибки, но никогда не кричал. Вкладывал в свое служение всю душу. Был очень отзывчивым человеком, всегда приходил на помощь тем, у кого случалось какое-то горе. О. Червинский заботился о внутреннем убранстве храма, о цветниках вокруг него и о большом фруктовом саде.

Количество прихожан во Владикавказе сократилось в результате I мировой войны за счет солдат и офицеров, отправившихся на фронт. В 1917 г. приход насчитывал 1550 человек. После большевистской революции и возникновения на землях бывшей Российской империи независимых государств — Польши и Литвы, прихожан стало еще меньше, так как многие предпочли выехать на историческую родину. С приходом к власти большевиков на Кавказе, как и по всей стране, начались гонения на Церковь и верующих. Поэтому после окончания польско-советской войны и заключения Рижского мирного договора (18 марта 1921 г.) отъезд католиков с Кавказа продолжался. Погибли или уехали и многие священники Тираспольской епархии. О. Червинский продолжал служить на своем месте.

О. Антоний в 1921 г. взял на воспитание детей-сирот — двух мальчиков, которых он хотел подготовить к тому, чтобы они стали священниками. Приютил он также сироту-девочку. Одним из сирот, которых воспитывал о. Червинский, был Валериан Обухович, сын уборщика из г. Полоцка, попавший на Кавказ после смерти своих родителей. О. Антоний кормил, воспитывал и учил его, видимо надеясь, что приготовит к рукоположению. В доме о. Червинского Обухович изучил языки (польский, французский, немецкий и латынь), научился играть на органе у тогдашнего органиста и до самого своего ареста в 1936 г. был органистом в храме. Хотя Обухович женился, о. Антоний с радостью принял в свой дом молодую семью, а затем радовался появившемуся у них сыну. Когда мальчик умер, не прожив и года, о. Антоний «плакал как ребенок».

В 1926 г. на основании декрета папы Пия XI "Quo aptius" от 10 марта территория Тираспольской епархии была разделена на несколько апостольских администратур. Среди них была администратура на Северном Кавказе. Апостольским администратором был назначен о. Иоанн Рот, настоятель прихода в Пятигорске.

О. Антоний остался единственным католическим священником восточной части Северного Кавказа и вынужден был обслуживать все католические общины. Кроме Владикавказа, название которого поменяли на Орджоникидзе, были общины в Моздоке, Пятигорске, Грозном, в Хасав-Юрте, а до 1932 г. — также на хуторе Минском, и др. общины. В силу преследований эти группы уменьшились (перед арестом о. Антония католиков, посещавших богослужения, насчитывалось приблизительно 300-400 человек). Есть также свидетельство о том, что он по просьбе прихожанки побывал после 1927 г. в Буйнакске, где совершил молебен за умершую мать просительницы, на кладбище молился над могилами католиков. В ситуации, когда большинство священников были арестованы или, спасаясь, уехали, о. Антоний, рискуя своей жизнью, ездил по разным общинам, которые без его заботы скоро бы распались. Надо также помнить об унизительных процедурах получения пропусков на эти поездки.

Большевики охватили антирелигиозной агитацией прежде всего детей и молодежь. Поэтому о. Антоний много занимался с детьми. Преподавая закон Божий, он учил детей терпеливо принимать страдания, нести крест, чтобы соединиться со Христом. В тяжелое время он наставлял людей, чтобы молились и не ослабевали в вере, сам подавал пример молитвы. Он много беседовал с детьми о том, как вести себя в семье, в школе, на улице, воспитывал в них дружелюбие, запрещал мучить животных. Водил в городской парк, устраивал игры, танцы, хор.

Все прихожане очень уважали своего настоятеля. Он со всеми разговаривал, все к нему тянулись и окружали его. Призывал родителей, чтобы приводили детей в храм, порицал тех, кто на время службы оставлял детей играть в парке при церкви. Он посещал семьи прихожан, навещал больных, подолгу беседовал с людьми.

Власти национализировали приходской дом, поэтому о. Антоний проживал в «сторожке» при храме, где еще жила его сестра и семейство органиста. При этом в 1936 г. он принял на квартиру еще одного человека — только что вернувшегося из ссылки священника с Украины, о. Болеслава Блехмана, который, отбыв свой срок, не мог вернуться на место прежнего служения, в Киев.

Прихожан становилось все меньше, люди боялись ходить в церковь. О. Червинский продолжал служить на своем месте и готовился к своему возможному аресту. Он закопал главный (напрестольный) храмовый крест в саду, чтобы сберечь его.

Мученичество

Советская власть прикрывала свое намерение уничтожить религию лозунгом борьбы с контрреволюцией и антисоветской агитацией. Особенно в Католическую Церковь ударили репрессии против представителей национальных меньшинств (поляков, немцев, эстонцев, литовцев и т. д.). Они обвинялись в создании тайных организаций, задачей которых являлся шпионаж в пользу других государств, в организации саботажа и диверсий, в предательстве Родины и т. д. Таким образом  НКВД подготовило уголовное дело против о. Антония Червинского.

О. Антоний был арестован 2 декабря 1936 г. в г. Орджоникидзе.

Вместе с ним были арестованы священники — о. Б. Блехман и о. Иоанн Рот, которые уже ранее подвергались репрессиям, а также сестра настоятеля, органист и бывший сторож при храме — старик, а также несколько старух-прихожанок, полек и немок, которые иногда заходили к священнику.

Во время ареста о. Антоний попросил, чтобы ему разрешили зайти в храм и принять Причастие, чтобы Святые Дары не подверглись поруганию при национализации храма.

Архивные документы показывают, что власти для уничтожения о. Антония поступили так же, как и в случаях с другими священниками в других приходах. Арестовали лиц, с которыми о. Антоний встречался, назвали их контрреволюционной группировкой и держали в тюрьме до полного истощения сил и психического расстройства, а затем требовали подтверждения вымышленных обвинений.

О. Червинского обвинили в контактах с архиепископом Адрианом Сметсом и его помощником о. Антонио Фрагалли. Сметс в 1921 г. был Апостольским делегатом в Персии и апостольским визитатором в Грузии. Так как Закавказье вскоре вошло в состав СССР, архиепископ больше не мог посещать эту территорию. Неизвестно, были ли эти контакты полностью вымышлены сотрудникм НКВД или в действительности имели место в самом начале 1920-х гг.

15 декабря 1936 г.  о. Антонию было предъявлено обвинение по ст. 58, пп. 6, 8, 10 и 11 УК РСФСР. П. 6 — это «шпионаж», п. 8 — «совершение террористических актов» и «участие в выполнении таких актов», в п. 10 преступлением называлась «пропаганда или агитация, содержащие призывы к свержению, подрыву, ослаблению советской власти», а также «распространение, изготовление или хранение литературы того же содержания», и определено как отягчающее обстоятельство «использование религиозных или национальных предрассудков масс»; в п. 11 объявлена преступной «всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению предусмотренных […] преступлений, а равно участие в организации, образованной для подготовки и совершения» этих преступлений; оба пункта называет наказание в соответствии с п. 2 этой же статьи 58, т. е. «высшую меру социальной защиты — расстрел или объявление врагом трудящихся» с конфискацией имущества. О. Червинского обвинили в том, что он «создал и руководил контрреволюционной фашистской националистической группировкой […], проводил активную контрреволюционную работу среди польского населения города Орджоникидзе». Такими преступными делами о. Антония в Орджоникидзе и окрестностях было то, что он служил св. Мессы, исповедовал, причащал, навещал больных. Участниками преступной группировки были названы те, с кем он жил в квартире, несколько старушек-прихожанок, заходивших зачем-либо к настоятелю или к его сестре, и церковный сторож. О. Червинский не признал себя виновным ни на судебном заседании, ни вне его.

О. Червинский во время следствия был якобы готов оказать помощь следователям в разоблачении «врагов народа», но, очевидно, никакой помощи он не оказал. О. Антоний уже до ареста терял зрение (был слеп на правый глаз) и в тюрьме совсем его потерял — на прогулке передвигался, держась за стенку. Поэтому он не мог проверять протоколы своих допросов.

О. Червинский,  отвечая на вопросы следователя о своих контактах, не желая ни на кого навести подозрение, называл фамилии только тех своих знакомых и прихожан, которые были уже недосягаемы для следствия, так как в 1920 — начале 1930-х гг. выехали из страны.

О. Червинскому предлагали отречься от веры, отказаться от обязанностей священника, но он не согласился.

1-2 ноября 1937 г. Военный трибунал Северо-Кавказского военного округа приговорил о. Червинского и о. И. Рота к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 16 или 17 января 1938 г. в 20 часов. По другим сведениям, расстрел был 26 января 1938 г. Эта же дата указана в письме Консульского отдела  Посольства Республики Польши в Москве от 28 июня 1938 г. в МИД Польши. Место захоронения о. Червинского неизвестно.

О. Б. Блехман и миряне, проходившие по делу, были отправлены в тюрьму, ссылки и лагеря.

Слава мученичества

Наиболее активные прихожане после ареста о. Червинского писали письма с просьбой о его освобождении. За это они также подвергались репрессиям. Но никто ни в чем не винил своего настоятеля. Если им удавалось выжить в лагерях и ссылках, они не могли сразу вернуться на родину. Во Владикавказе остались немногие запуганные бывшие прихожане. Католики из других населенных пунктов Кавказа также были арестованы и расстреляны.

Сестра о. Антония Эмилия была в ссылке на Севере, а потом проживала на Украине, поэтому даже если она знала о характере смерти своего брата, то никому этого не сообщила, кроме семьи Обуховичей и своей подруги М.В. Любовицкой.

Однако память продолжала существовать. М.В. Любовицкая в ссылке сберегла фотографии, другие сохраняли веру, хотя не имели священника и храма, и каждый день молились за упокой о. Антония и о возвращении храма. Сохранению веры способствовала память об о. Антонии как о добром пастыре, который готовил своих прихожан к принятию страданий и пострадал сам. После смерти Сталина и возвращения из ссылки Э.К. Червинская ходатайствовала о пересмотре дела брата. Приговор в отношении о. Червинского был отменен и дело прекращено определением Военной Коллегии Верховного суда СССР от 27 мая 1958 г., т. е. он был реабилитирован.

Когда служивший на Кавказе с 1991 г. о. Б. Чаплицкий стал собирать католиков Владикавказа, он стал также искать сведения о судьбе последнего настоятеля и о судьбе храма. Из свидетельств возникал образ священника, но никто не знал точно, что с ним случилось. Свидетели были в 1920-1930-е гг. детьми, они очень хорошо помнили о. Антония или сами, или по словам своих родителей, и отзывались о нем как о светлом, добром, даже святом человеке. Местный правозащитник А.Г. Лебедев сделал запрос на тему смерти о. Червинского в Министерство внутренних дел Северной Осетии, и таким образом удалось получить некоторые архивные материалы дела о. Червинского.

После возрождения в 1993 г. католического прихода во Владикавказе богослужения проводились в разных помещениях: на квартирах, в Доме культуры, в храме Армянской апостольской Церкви. Первая служба в собственной часовне, устроенной вблизи бывшего католического храма, прошла 14 октября 1996 г.

На основании архивных документов получилось восстановить основные события жизни о. А. Червинского. Свидетельства и архивные документы давали основание считать, что владикавказский настоятель отдал жизнь за Христа и Церковь, как и многие другие священники и миряне в период гонений на веру. Поэтому, обсудив дело со специалистами, о. Б. Чаплицкий, зная, что Апостольская Администратура в Москве не в состоянии начать процесс беатификации, предложил Апостолькому Администратору для католиков латинского обряда Европейской части России епископу Т. Кондрусевичу обратиться за поддержкой в деле организации процесса беатификации о. А. Червинского к архиепископу-митрополиту Катовицкому Д. Зимоню (епископу епархии, к которой принадлежит о. Б. Чаплицкий). Письмо с просьбой начать информационный процесс по делу о. А. Червинского было выслано 25 сентября 1993 г.

В памяти людей сохранились слова проповеди о. Антония, особенно о несении креста. Многие прихожане взывают о заступничестве своего пастыря-мученика. Они помнят, как он заботился о них и помогал при жизни: приютил сирот, отговорил девушку от неудачного замужества. Прихожане уверены, что заступничество о. Червинского помогает им и теперь. Семья арестованного по делу о. Антония органиста Обуховича, прошедшего лагеря и ссылку на Севере СССР, была уверена, что это молитвы священника спасли его бывшего воспитанника от смерти в тюрьме, а затем в лагере и ссылке. Эта семья поселилась впоследствии в Грозном, в Чечне, где в 1990-е годы разгорелась война и погибло много мирных жителей. Члены семьи смогли спасти свою жизнь. Они приписывают опеке о. Антония свой благополучный отъезд из дома в Грозном в начале января 1995 г. Дом этот через несколько дней сгорел. Верующие убеждены, что заступничество о. Антония помогало в таких случаях, как исполнение желания посетить Сибирь, где когда-то страдали в лагерях и ссылке сотни тысяч христиан. Его молитвенной помощи просили прихожане владикавказского прихода, когда тяжело заболел о. Б. Чаплицкий.

А. Боровская, опрашиваемая по поводу о. Антония, сказала: «Я сразу подумала, что это для того, чтобы его объявить святым». Прихожанка Е.С. Обухович самостоятельно составила молитву о прославлении о. Червинского. Католики Владикавказа уверены, что в восстановлении самого прихода проявилось заступничество о. Червинского.

Об о. Червинском было опубликовано несколько статей в газете "Свет Евангелия". Его биография опубликована в книге о. Р. Дзвонковского. Он же упоминал о. Червинского в своих рассказах о гонениях на Католическую Церковь, выступая на радио Ватикана. Статья об о. Червинском содержится в церковном календаре на 2003 г. Упоминания о последнем настоятеле Владикавказского прихода эпохи гонений есть на нескольких интернет-сайтах.

Издан буклет с фотографией и молитвой о прославлении о. А. Червинского. Он распространяется не только во Владикавказе, но и в других местностях России, например в С.-Петербурге, Москве и т. д.

Версия для печати