Семнадцатого октября 1893 года в Гродненской губернии в городке Волковыске, в семье присяжного счетчика уездного казначейства Семена Хомича, родился сын, поучивший имя Павел. В младенчестве мальчик был крещен в православной церкви. Сухая биографическая справка сообщает, что 22 октября 1905 года Павел Хомич перешел в католичество. Здесь, пожалуй, стоит вспомнить, что весной того же года вышел Высочайший Указ о веротерпимости, благодаря чему переход из православия в другую религию перестал быть уголовно-наказуемым деянием. Скорее всего, предки Павла были униатами, и так как восстановление унии не предполагалось, родители приняли католичество латинского обряда. Таких случаев в это время было довольно много. Получив аттестат зрелости Павел поступил в католическую Санкт-Петербургскую Духовную семинарию, которую окончил в 1916 году, в этом же году он был рукоположен во священники. По завершении семинарии о. Павел Хомич был зачислен в Петроградскую Духовную академию. Однако революционные события 1917 года не позволили продолжить обучения. Академия вынуждена была закончить свою деятельность в 1918 году. Еще во время обучения в Академии о. Павел Хомич начал служить в петроградских католических церквях, а с 1918 года он обслуживал часовню святого Иосифа в Вырице. Через два года священник был назначен настоятелем церкви Пресвятой Троицы во Пскове, помимо службы в этом древнем городе о. Павел совершал богослужения и в филиальных часовнях в Острове, Дне и Порохове. Времена был трудные. Гонения на Церковь в Советском государстве приобретали все больший размах. Весной в партийном руководстве страны созрел план подрыва Церкви изнутри, в июне 1923 года на заседании Антирелигиозной комиссии при ЦК РКП (б) было принято решение о замене священников-поляков на священников других национальностей, в итоге началась деятельность направленная на разжигание национальной розни в католических приходах. Но именно это, как ни удивительно, послужило духовному единению и укреплению христиан. Монахиня конгрегация Св. Семейства Люция Чеховская писала: "Мы верующие, теперь в подземелье, как в катакомбах, что и возбуждает возвышенное религиозное настроение". После показательного процесса над католическим духовенством 1923 года, в результате которого архиепископ Иоанн Цепляк и экзарх русских греко-католиков протопресвитер Леонид Федоров оказались в заключении, а декан петроградского деканата монсеньер Константин Будкевич был расстрелян, Католическая Церковь в России была обезглавлена. В марте того же года, в связи с этим делом, был арестован также настоятель петроградской церкви св. Казимира о. Станислав Эйсмонт и летом на его место был назначен о. Павел Хомич. Священнослужителей не хватало и о.Павел вскоре так же стал администратором церквей Ченстоховской Божией матери в Лигово и св.Алексея в Петергофе. Тридцатилетний священник, несмотря на трудности, вопреки гонениям и арестам, со всем рвением взялся за душепастырскую работу. Он собирал вокруг себя молодежь, чьей вере особенно угрожала безбожная политика власти, организовывал для молодых различные просветительские и религиозные кружки, воспитывая их в христианском духе, преподавая молодому поколению Закон Божий. Также отец Павел возглавил в своем приходе общину францисканцев-мирян, насчитывавшую в то время около 40 человек. В августе 1926 года, руководивший францисканскими терциариями города на Неве о. Антоний Малецкий был тайно рукоположен во епископы папским посланником еп. Мишелем д'Эрбии и назначен главой организованной Апостольской Администратуры Ленинграда. Владыка Антоний попросил о. Павла Хомича вместо него возглавить третий францисканский орден в Ленинграде, который насчитывал в то время несколько сот человек. Кроме того, о. Павел построил в церкви св. Казимира новый алтарь, посвященный св. Терезе. Вообще, священник не считал правильным подчиняться тем предписаниям безбожной советской власти, которые противоречили каноническому праву и традициям Церкви, - и когда было необходимо сделать что-то для Церкви и прихожан, делал это, не особенно оглядываясь на мнение властей. Это, конечно, повлекло за собой преследования. В декабре 1926 года о. Павел был арестован. Однако вскоре он был освобожден на краткое время. Уже в январе следующего года во время очередного витка гонений на католиков, проводившегося на фоне перерегистрации общин, когда была ликвидирована подпольная Духовная семинария, совершены обыски в тайных монастырях сестер Францисканок Миссионерок Марии и арестованы несколько человек - священников и мирян, о. Павел вновь попал за решетку. Первоначально Хомич был осужден на 3 года, а затем 27 июня 1927 года по обвинению в "проведении контрреволюционной религиозной деятельности среди молодежи и верующих прихода, а так же создании нелегального антисоветского братства членов Третьего ордена терциариев-францисканцев" был приговорен к 10 годам исправително-трудовых лагерей и отправлен на Соловки. Это был тот печально известный СЛОН - Соловецкий лагерь особого назначения, устроенный на территории и в строениях известного православного монастыря. О. Павел прибыл туда уже через несколько дней после вынесения приговора - 3 июля. Здесь уже находилась группа католического духовенства, которая заметно увеличилась летом 1927 года, что способствовало достаточно активной религиозной жизни. Еще в 1925 году заключенные на Соловках католические священники восточного обряда добились от администрации лагеря разрешения совершать богослужения в часовне св.Германа, расположенной в лесу у самого моря. Первоначально в часовне служили только католики восточного обряда, но уже летом 1926 года на Соловки прибыл первый латинский священник о.Леонард Барановский, который также стал служить мессы в часовне. О. Павел Хомич прибыл на Соловки вместе с группой других католических священников. Вскоре заключенным католикам удалось, с большими трудностями, получить литургические облачения, богослужебную утварь, миссалы. Прислан был даже походный алтарь. Кое-что было сделано руками самих узников. В часовню ежедневно могли ходить лишь несколько священников, которые добирались туда с большими трудностями - официально там можно было служить только по воскресеньям и праздникам, по особому разрешению лагерного начальства. Священники, которые не могли попасть в часовню, старались тайно служить в камерах. В воспоминаниях можно прочесть, как в одной из камер, где жили только священники, они, встав довольно рано, сразу устанавливали 2-3 алтаря: один на столе, два - на сундуках, поставленных на постелях. Туда же приходили служить священники, жившие в общих камерах вместе с другими заключенными. В воскресенья и праздники в часовне совершалось значительно больше обеден. В 10-11 часов служили торжественную Литургию, в одно воскресенье западную, в другое - восточную, с проповедями на польском или русском языках. На мессах присутствовало довольно много священников, а так же миряне католики, получившие разрешение на посещение богослужений. Пел латинский или славянский хоры. Проповеди по-польски произносил обычно о.Павел Хомич, по-русски - экзарх Леонид Федоров, о.Николай Александров и все тот же о.Павел Хомич. Второго августа 1928 года в день францисканского праздника Матери Божией Ангельской, по предложению о.Павла Хомича было устроено выставление Святых Даров. Оно продолжалось с раннего утра до завершения последней мессы, которая завершилась около полудня. Как вспоминал Донат Новицкий: "Этот день прошел очень торжественно, часовня была убрана лесными цветами и зеленью. Правда, все было очень убого, но величественно и символично. Наши доминиканки во главе с отцом Николаем решили, подражая римской традиции, соединиться в этот день в своих молитвах со своими братьями францисканцами. Кроме наших заключенных - доминиканцев и францисканцев, присутствовали: одна вольная францисканка, сестра София, Анна Некрасова, - обе приехавшие на свидание к родственникам и нелегально пришедшие в часовню. Самый трогательный момент, момент соединения на Соловках францисканцев и доминиканцев и заключенных и вольных, это было - общее причащение всех во время западной обедни. В этот день исповедывались и причащались и другие католики, легально и, кажется, нелегально". Отец Павел Хомич, который как пишут многие, негласно считался старостой общины священников латинского обряда, несмотря на возможные серьезные наказания, при всяком удобном случае, особенно в дни больших праздников, старался навещать в лагерной больнице находящихся в ней католиков. Официально такие посещения не разрешались и надо было пользоваться нелегальными путями. Время от времени, как и некоторые другие священники, он мог исповедовал католиков, не имевших права посещать часовню, когда они уходили на прогулки. О. Донат Новицкий, его товарищ по заключению, впоследствии очень тепло о нем отзывался как об очень набожном и ревностном священнике, который не упускал ни одной возможности служить Мессу и проповедовать. В мае 1928 года на центральный остров был переведен епископ Болеслав Слоскан. Глава российских католиков восточного обряда о.Леонид Федоров обратился к нему с просьбой рукоположить во священники Доната Новицкого и получил согласие. Посвящение состоялось в Германовской часовне. Пятого сентября Новицкий был тайно рукоположен во диаконы, а 7 сентября в пресвитеры. В обеих посвящениях, на которых присутствовало всего несколько человек, принимал участие и о.Павел Хомич. "В то время, как в лагере царила духовная пустота, уныние и даже отчаяние, католики-церковники вели в своем замкнутом кругу содержательную жизнь... Наблюдая их, нельзя было не понять, какое место в жизни человека занимает религия, как она окрыляет. На фоне Соловецкого быта это бросалось в глаза особенно ярко", - писал диакон Василий фон Бурман в своей книге, посвященной блаж. Леониду Федорову. В итоге в конце 1928 года лагерные власти запретили католикам посещать Германовскую часовню, "в наказание за состоявшиеся там тайные посвящения священников и неумеренное пользование ею". В январе 1929 года в результате многочасового обыска у священников были изъяты все религиозные книги и церковная утварь, для католиков наступило "катакомбное" существование. Однако, не смотря на это ежедневная католическая Литургия на Соловках все же совершалась. Одни служили в своих комнатах, кто-то на месте работы (в музее, на мельнице, в инженерском отделе). Отец Павел Хомич время от времени служил в комнатке при дезинфекционной камере, которой заведовал хороший знакомый о.Павла. Иногда в этой комнатке служили и другие священники. Отец Донат Новицкий писал: "Мы переживали тяжелое время. Помимо тяжелых духовных лишений, большим испытанием для нас были материальные условия нашей жизни. Мы жили в постоянном шуме на виду у всех. Читая духовные, т.е. запрещенные книги, приходилось не забывать, что за нами наблюдают. Необыкновенным мучением были для нас тяжелые физические работы. <:> Но и в этих условиях помимо обычных утешений, Господь послал нам специальное утешение. Мы добились разрешения совершать торжественное пасхальное богослужение". После Пасхи в марте 1929 г. католиков перевели в 13-ю роту, где в одном большом помещении содержались сотни заключенных, в том числе и уголовники, а летом священники были переведены на штрафную командировку "Троицкая" на о. Анзер. Там их поселили в отдельном бараке, и даже на работе исключалось любое общение священнослужителей с другими заключенными. "23 священника находились теперь скученными в комнате 3-4 метра длины и около 2-х метров ширины. Часть спала на полу, а часть - на нарах, на высоте около метра от пола, совсем как "селедки в бочке", - писал диакон Василий. Так на о.Анзер появилась "коммуна ксендзов", названная так в следственных документах. Все посылки и деньги, получаемые от родственников, прихожан и Красного Креста объединялись в общий фонд, все основные вопросы, как то о невыходе на работу в праздничные дни, об распределении одежды и продуктов питания среди заключенных и т.п., решались на общем собрании "комунны" большинством голосов. Первое время во главе "коммуны" стоял владыка Болеслав Слоскан, а после того как он в октябре 1930 года был переведен в Восточную Сибирь старшими в коммуне стали о.Павел Хомич, о.Ян Тройго и о. Буяльский. Отец Павел постоянно ходил в администрацию лагеря для разрешения спорных проблем, например, чтобы урегулировать неприятности, связанные с невыходом на работу священников в воскресенья и праздники. "Нас, священников, почти всех пожилых и инвалидов, заставляют нередко исполнять очень тяжелые работы, как, например, копать ямы под фундаменты построек, вытаскивать большие камни, копать зимой промерзшую землю... иногда приходится дежурить по 16 часов в сутки зимой и вне помещения без перерыва... После тяжелой работы нам необходим продолжительный отдых, а в помещении для нас на каждого человека иногда приходится меньше 1/16 части кубатуры воздуха, необходимого для жизни человека",- писал о. Адольф Филипп. Однако и в таких тяжких условиях священники нашли возможность совершать Евхаристию. В связи с присутствием в бараке посторонних, было решено служить Литургии где-нибудь в другом месте. Отец Донат Новицкий писал: "И вот наши головы работали над приисканием удобного места. Больше всех, как мне казалось, думали об этом преосвященный Болеслав, отец Экзарх (о. Леонид Федоров - ред.), отец Павел Хомич, отец Николай Александров, отец Потапий Емельянов. Думали и просили Бога надоумить. И вот однажды кому-то из нас пришла в голову мысль, не попробовать ли молиться в лесу, или вернее в довольно густых березовых зарослях, начинавшихся у самых наших построек". В итоге был найден камень из которого и был устроен алтарь для богослужений. Первыми из латинских священников, которые совершили Мессы на этом лесном алтаре были еп. Болеслав Слоскан и о.Павел Хомич. Потом служили и в бараке, под самой крышей чердака, на котором жили отцы. Священники ставили перед собой на полу несколько чемоданов, покрывали салфеткой, зажигали свечу и, стоя на коленях в одной и той же позе в течение всей Литургии, так как свободного пространства почти не было, молились. Облачение употребляли крайне редко. Обыкновенно надевали поверх светского платья только столу. В будние дни обычно служили 4-6 человек, у остальных не было такой возможности. В воскресенья и праздники - все. С вечера составлялось расписание, и священники по двое совершали обедни, начиная с 12 час. ночи - ведь в то время в латинском обряде Мессу мог совершать только один священник и не было возможности служить нескольким одновременно. Облатки и хлеб для Литургии пекли сами. Вина не хватало, в итоге для одной Мессы использовалось 6-8 капель. Вскоре начали изготавливать самостоятельно и вино, делая его из изюма, добываемого так же с превеликим трудом. В 1931 году по инициативе о.Павла Хомича, который служил мессу ежедневно, 7 священников (5 латинян и 2 восточных) решили совершать Литургии со специальной интенцией удовлетворения Господу Богу за все совершаемое в России зло и об обращении русского народа. Каждый из этих семи священников служил Мессу в этой интенции в свой день недели. Время от времени о. Хомич приезжал в Соловецкий Кремль, где, сказавшись больным, ходил в госпиталь, в действительности встречаясь с католиками, исповедывал их и причащал. Кроме этого о. Павел поддерживал связь со многими бывшими прихожанами церкви св. Казимира, которые присылали ему посылки и денежные переводы, стараясь поддержать своего любимого пастыря. Большинство из них были членами братства св. Евхаристии и членами ордена францисканцев-мирян. В своих письмах заключенный священник укреплял их в вере и морально поддерживал. В июне 1932 года было начато следствие по делу "бритых" (под таким названием фигурировали в оперативных материалах католические священники). Священников обвинили в том, что они "создали крепко спаянную антисовецкую группировку, члены которой систематически вели антисовецкую агитацию среди прочей массы заключенных, занимались совершением богослужений и обрядов (исповеди и причастие), тайно занимались изготовлением вина (самогона) и облаток, необходимых для тайных богослужений и религиозных обрядов, оказывали влияние на других заключенных - католиков, путем раздачи денежных пособий из сумм, получаемых от своих единомышленников и организаций на воле в виде денежных переводов, вели беседы на религиозные темы, вербуя таким путем себе единомышленников в лагере". Отец Павел Хомич был вывезен в ленинградскую тюрьму и 27 мая 1933 года осужден на год штрафного изолятора, его отправили в Сиверские лагеря, затем в Дальневосточный лагерь, а в августе 1935 года он вновь оказался на Соловках. Десятого ноября 1936 года о. Павел Хомич был освобожден с запрещением проживать в 12 крупнейших городах. Он жил в Костроме и Калуге, где тайно служил на квартирах. Пытался устроиться и в Сибири. Так как нигде ему легально не разрешили служить, в августе 1939 года о.Павел вернулся в Ленинград, где к этому времени остался лишь одни католический священник - о.Мишель Флоран и одна единственная действующая церковь - Французской Божией Матери, надеясь, что здесь ему удасться устроиться служить в какой-нибудь храм. Отец Павел тайно жил на квартирах у благочестивых францисканских терциарок, служа у них по домам для небольшой группы католиков. У него постоянно наготове был чемоданчик со всем необходимым для Мессы и он каждый день устраивал богослужения, на которых присутствовали хозяйки домов и их знакомые. Через одну из терциарок о.Павел установил контакт с о.Мишелем Флораном, который являлся Апостольским Администратором Ленинграда После начала Великой Отечественной войны о.Мишель Флоран был вынужден покинуть Советский Союз и через доверенных лиц попросил о.Павла принять на себя обязанности главы Апостольской Администратуры Ленинграда, что тот и сделал. Богослужения продолжались даже в самую суровую блокадную зиму 1941 года. Однако в начале 1942 года многие терциарки были высланы из города в числе "неблагоднадежных элементов", а при перерегистации паспортов 15 июля был арестован и о.Павел Хомич. Ему предъявили различные обвинения, многие из которых были ложными. Он обвинялся в организации подпольной церкви, антисоветской и пораженческой агитации и клевете на советское правительство. Первого сентября 1942 года священник Павел Хомич был приговорен к расстрелу и через 9 дней приговор был приведен в исполнение. В блокадном городе по-прежнему оставался открытым католический храм - Французской Божией Матери. По воскресеньям в пустую церковь приходили люди и молились, в том числе и об упокоении души своего последнего священника, Апостольского Администратора Ленинграда, мученика за веру о.Павла Хомича. Михаил Фатеев Автор выражает свою признательность НИЦ "Мемориал" СПб за содействие и предоставленную информацию и архивные документы  Право на публикацию статьи предоставлено программе автором. Перепечатка без согласия автора или программы "Католические Новомученики России" запрещена.
|